«Я просто очень ленивый режиссер»

В Тюмени стартовали юбилейные мероприятия, посвященные 160-летию Тюменского Большого драматического театра, в связи с чем мы взяли интервью у режиссера Данила Чащина, который работает над постановкой нового спектакля в ТБДТ «Молодость» по мотивам пьесы Ивана Тургенева «Месяц в деревне». Мы поговорили о том, что такое режиссерская профессия, чего ждать от новой постановки и какие интересные решения нас ждут. Напомним, премьера спектакля ожидается в июне.

Давайте сначала поговорим о вашей карьере и о том, как вы пришли в режиссуру. Насколько мне известно, вы закончили Тюменскую государственную академию культуры, искусств и социальных технологий (кафедра режиссуры, мастерская М. В. Жабровец). Скажите, как к вам пришла идея начать свою деятельность в этой сфере?

Я о сцене никогда не мечтал. Подумал, что пойду, куда возьмут. И так уж получилось, что пришел на кафедру режиссуры. Марина Владимировна Жабровец поверила тогда в меня, хотя я был одним из последних, кого взяли по результатам вступительных испытаний. Потом она предложила мне остаться педагогом-ассистентом у нее на кафедре, и один курс я даже довел до выпуска. А потом я несколько раз съездил в Москву на фестивали и форумы, посмотрел, как там устроена театральная жизнь, почувствовал ветер перемен и решил туда переехать, успокаивая себя тем, что всегда можно вернуться. Но Москва меня приняла дружелюбно, и я поступил в магистратуру школы-студии МХАТ (мастерская В.А. Рыжакова), ну, а дальше мне встречались на пути прекрасные люди, которые оказывали мне протекцию.

Встречались ли вам люди, которые на вас очень сильно повлияли как на профессионала?

Мне повезло… мне повстречалось много людей, которых я хочу назвать своими учителями. Начиная от Марины Владимировны Жабровец и заканчивая Олегом Павловичем Табаковым, которого недавно не стало. У меня были важные встречи и разговоры с Кириллом Семёновичем Серебренниковым, Константином Юрьевичем Богомоловым, Виктором Анатольевичем Рыжаковым, Юрием Николаевичем Бутусовым, Вячеславом Ивановичем Полуниным, Ольгой Семеновной Хенкиной. Во многом, благодаря этим людям я и стал режиссером. Скорее, это они убедили меня в том, что я – режиссер и могу заниматься этой профессией.

Помните ли вы свою первую постановку?

В Тюмени, когда я был студентом, мы делали много разных студийных любительских спектаклей. Самой первой моей постановкой была пьеса Григория Горина «Серенада». Причем, там в финале играла песня «Дельтаплан» Валерия Леонтьева и, скорее всего, в финале спектакля «Молодость» будет играть тоже эта песня. Это, как бы, такой привет самому себе, тому молодому мальчику, который скромно одет, худой и еще с волосами на голове (смеется). Только звучит эта песня теперь совсем по-другому. Наверное, спектакль «Молодость» – это диалог человека со своим прошлым… когда кажется, что всё впереди, что всё у тебя получится… Это такой come back в свои мечты и планы.

Спектакль о молодости и о том, как хочется ее удержать, вернуть и как не хочется стареть. И это вопрос не возраста, а, скорее, состояния молодости… куда оно уходит, почему мы со временем становимся такими уставшими, погасшими и разочарованными. Про время, которое необратимо уходит независимо от нас

Может быть, вы помните какую-то постановку, которую было сложно режиссировать?

Да все сложно! Я раньше думал, что чем дальше, тем будет проще. А оказалось, что чем дальше, тем сложнее. У тебя появляется гамбургский счет к своей профессии, и ты не должен сделать хуже, чем ты можешь. В тебя верит большое количество людей, идут за тобой, и ты не можешь их подставить. Акелла не должен промахнуться! Твоей целью становится горизонт, и ты не вправе останавливаться на достигнутом и успокаиваться. Когда у тебя получается всё легко, начинай бить тревогу! Значит, что-то пошло не так… значит, это какие-то банальности.

В каком жанре вам интереснее всего работать?

У меня с жанрами проблема. Каждый раз, когда меня спрашивают про жанр – я теряюсь (смеется). Комедия? Трагедия? Драма? Мелодрама? Давайте так: мне нравится межжанровость, мне нравится всё смешивать! «Не поискать ли мне тропы иной, приемов новых, сочетаний странных?» – писал Шекспир. Мне нравится, когда комичное соседствует с трагичным. Мой любимый жанр – разножанровость!

Как вам кажется, что самое сложное в работе режиссера?

Работа с артистом. Это самое сложное и самое важное. Большую часть жизни мы находимся в маленьких комнатках и репетируем с актерами, чтобы месяц разговоров превратился в секунду правды на сцене. Постановочные спецэффекты и режиссерские «фишки» можно поставить за выходные, но создать жизнь на сцене, настоящее проживание, а не фальшь – для этого требуется много времени и сил.

Слушаете предложения актера или четко диктуете свои правила?

Всегда доверяю актеру. Я просто очень ленивый режиссер (смеётся), я заранее не придумываю спектакль. Я просто прихожу на площадку, и что-то рождается совместно. У меня есть какое-то интуитивное ощущение, и я начинаю «напевать» свой «шаманский ритуал», и вот мне кто-то начинает подпевать. В конце мы должны «спеть хором». Все мои спектакли придумываются всей командой. Например, в спектакле «Молодость» я бы Николая Аузина записал в программке вторым режиссером. Многие сцены в спектакле придуманы Колей. Спектакль – это такая складчина. Как будто все собрались на пикник: кто-то приносит хлеб, кто-то – гитару, с тебя – магнитофон, с тебя – машина. Моя цель организовать такой «совместный пикник» с артистами, художниками, хореографами. От меня требуется первый импульс. Я просто эксплуатирую чужие таланты и, мне кажется, скоро меня разоблачат и отпинают (смеётся)!

Какие еще спектакли вы поставили?

Последняя постановка была в МХТ имени Чехова. Это был эскиз «Щепки» с Натальей Максимовной Теняковой и с Андреем Кузичевым по пьесе Юлии Поспеловой «Говорит Москва» и повести Владимира Зазубрина «Щепка». Сейчас около 12 моих спектаклей идет в разных театрах России. Раньше я за каждым своим спектаклем следил, пересматривал, приходил и что-то изменял… Сейчас это физически невозможно, просто тогда ничем новым нельзя будет заниматься. Хотя, по возможности, я всегда прихожу на свои спектакли.

Наверное, признак молодости, когда ты отдаешься весь, когда ты себя расходуешь, способен себя растрачивать. А когда ты понимаешь, что лимит исчерпан... Что молодость вся растрачена… наверное, это бедствие

Почему театр, а не кино?

А я иногда снимаю кино. У меня есть два фильма, которые даже были отмечены на международных кинофестивалях – после этого я могу называть себя кинорежиссером (смеется). И даже когда я ставлю спектакли – я всегда использую в них видео. Для меня театр – синтетическое искусство, оно может включать в себя все виды искусства (в том числе, кино), поэтому оно мне более интересно. Кино – это «клей и ножницы», кино – это, в первую очередь, картинка, а театр работает с энергией, театр работает с невидимым. Театр – это возможность путешествовать, а в кино у тебя должно быть всё заранее придумано и продумано.

По какому принципу вы отбираете пьесы, которые ставите?

Всегда по-разному. С каждым театром индивидуально. Это, как правило, чехарда сообщений на мейл от меня директору театра и обратно. Ты скидываешь одно название, тебе пересылают другое. Но кто-то сразу принимает твое предложение. Когда-то я сразу принимаю предложение театра. Например, пьесу «Месяц в деревне» я предложил ТБДТ. Это зависит от многих факторов: пойдет ли публика города на такое название, есть ли актеры, подходящие под героев пьесы, в каком месяце лучше играть и так далее. У нас должна была быть «Молодость» – весенним спектаклем. В итоге она будет летней премьерой, закрывающей юбилейный сезон.

Дальнейшие ваши постановки?

Я «вошел в тираж» (смеется). У меня всё расписано до 2019 года включительно. С артистами мастерской Дмитрия Брусникина буду делать спектакль по рассказам Леонида Андреева в инсценировке Юлии Поспеловой. Потом в Саратовском драматическом театре буду ставить «Доходное место» Александра Островского, потом в Челябинском драматическом театре рассказы Антона Чехова, потом в МХТ имени Чехова планируются две постановки.

Трагедия в том, что к главным героям пришла любовь, когда ушла молодость. К ним пришла любовь, когда им за сорок, когда у них уже есть дети, жизненный уклад, обязанности, ответственность, и им уже уготован обыденный покой. Но они хотят апгрейда своих эмоций. Стоят перед выбором: либо умирать от любви, либо дохнуть от скуки

Какие имена и в театральном искусстве важны для вас сейчас?

Первое, что приходит в голову, это Олег Павлович Табаков, который нас недавно покинул. Мы не были с ним близко знакомы, но то, что он сделал, каких учеников воспитал, какие театры построил (а я ставил спектакли и в МХТ им. Чехова и в «Табакерке») – это лучшее, что есть в театральном искусстве России. Сейчас российский театр осиротел. Я недавно в своем Инстаграмм написал историю о том, как в 2014 году только приехал в Москву, и мы с друзьями, как нормальные провинциальные студенты, пошли фотографироваться к недавно открывшемуся памятнику Станиславскому и Немировичу-Данченко (который был поставлен также по инициативе Табакова). Делаем мы дурацкое селфи, и вдруг к нам подъезжает черный джип..., открывается дверца..., и оттуда выглядывает Олег Павлович. Смотрит на памятник, смотрит на нас, улыбается, возвращается в машину и уезжает. Это были мои первые дни в Москве и первая, такая необычная, встреча с Олегом Павловичем. Премьера в «Табакерке» спектакля «Разговоры после…», где я – режиссер, последняя премьера при жизни Олега Павловича. И моя последняя заочная встреча с ним. Он ушел, а мы остались. Мы уйдем, а он останется.

О чем премьерный спектакль «Молодость»? Какие проблемы в нем раскрываются?

Каждый раз я теряюсь при этом вопросе, потому что хочется как-то ответить ёмко, а в итоге всё получается как-то банально. Спектакль о молодости и о том, как хочется ее удержать, вернуть и как не хочется стареть. И это вопрос не возраста, а, скорее, состояния молодости… куда оно уходит, почему мы со временем становимся такими уставшими, погасшими и разочарованными. Про время, которое необратимо уходит независимо от нас. Если читать «Месяц в деревне» в IBooks и набрать в поисковике слово «Молодость», то оно и производные от этого слова встретятся 36 раз. А слово «Старость» и производные – 37 раз. И более 150 раз вы встретите слово «любовь» и производные от него. Это самые популярные слова в этой пьесе. Получается, эта история о молодости, старости и любви. А одна из важных фраз: «Всякая любовь, счастливая, ровно, как и несчастная, настоящее бедствие, когда ей отдаешься весь». Наверное, это и есть признак молодости, когда ты отдаешься весь, когда ты себя расходуешь, способен себя растрачивать. А когда ты понимаешь, что лимит исчерпан... Что молодость вся растрачена… наверное, это бедствие. Трагедия в том, что к главным героям пришла любовь, когда ушла молодость. К ним пришла любовь, когда им за сорок, когда у них уже есть дети, жизненный уклад, обязанности, ответственность, и им уже уготован обыденный покой. Но они хотят апгрейда своих эмоций. Стоят перед выбором: либо умирать от любви, либо дохнуть от скуки.

Где и когда происходит действие спектакля?

Я называю его не «Месяц в деревне», а «День в санатории». Называется спектакль «Молодость», потому что это не классическая трактовка этой пьесы, а это наши фантазии на тему. Всё действие будет происходить в элитном санатории, в наше время. Мы не меняем текст Тургенева, но сокращаем и убираем такие слова как, например, «полноте», «помилуйте», «слушаю-с».

Для чего вы ставите спектакль?

Мне это интересно. Я делаю это, в первую очередь, для себя. С собой разбираюсь.

Театр собирает разных людей и переплавляет в одну социальную скульптуру, объединяет в нацию. Иногда мне пишут неизвестные люди в соцсетях, что только что посмотрели мой спектакль и теперь им хочется жить. Мне после этого тоже хочется жить. Театр, для меня, это то место, посетив которое, хочется жить

Важна оценка зрителя?

Я мог бы сказать «нет», но это будет лукавство. Важна. Только здесь не подходит слово «оценка». Мне хочется, чтобы зритель ушел другим после того, как зашел в зал.

Расскажите про команду, с которой вы работаете над этим спектаклем?

Хореограф – Николай Реутов, который здесь поставил спектакль «Ханума», он будет ставить пластические этюды. Команда художников из Москвы: декорации – Дмитрий Горбас, художник по костюмам – Юлия Ветрова, художники по свету – Айвар Салихов и Арсений Радьков, видеохудожник – Михаил Заиканов. Это одни из самых талантливых и востребованных людей в театральном мире.

Какие артисты заняты в постановке?

Я специально приезжал сюда на два дня в январе, чтобы провезти кастинг и главные роли достались Кристине Тихоновой, Сергею Скобелеву, Софье Илюшиной и Николаю Аузину. А вообще, в спектакле заняты двадцать артистов. Мне хочется убрать «заюзанных» персонажей, которые кочуют из спектакля в спектакль «Месяц в деревне». Есть уже штамп «Тургеневские девушки», и все знают, какой должна быть Наталья Петровна, и каким должен быть Ракитин. Хотелось бы все эти штампы разрушить и создать на руинах что-то новое.

Что для вас театр?

Мне бы хотелось, чтобы театр оказывал на зрителя такое же воздействие, как тепло оказывает на воск. Под воздействием тепла воск плавится и переплавляется. В зале собираются абсолютно разные люди: разного возраста, статуса, материального благополучия, разных национальностей, политических убеждений. Театр собирает разных людей и переплавляет в одну социальную скульптуру, объединяет в нацию. Иногда мне пишут неизвестные люди в соцсетях, что только что посмотрели мой спектакль и теперь им хочется жить. Мне после этого тоже хочется жить. Театр, для меня, это то место, посетив которое, хочется жить.

Текст: Мария Фролова
Фото: Фрол Подлесный