Европейский опыт в домостроении

Барт Голдхоорн – архитектор, архитектурный критик, основатель и издатель журналов «ПРОЕКТ Россия», «ПРОЕКТ Балтия» и «ПРОЕКТ international». Главный архитектор Брусники поделился с tmn взглядами на типовое строительство и рассказал о том, как ему работается с российским застройщиком.

Валерий Гут: Сколько лет вы уже работаете с Брусникой?

Барт Голдхоорн: С компанией Брусника я познакомился примерно три года назад. Мы сразу сошлись в идеологии, потому что я архитектурный диссидент. В работе с архитекторами постоянно чувствуется, что всё повторяется, всё очень долго длится, мы никак не можем принять решение… Почему нельзя один раз принять решение и потом всегда так делать? Мы сошлись в этом сразу. Сначала я занимался в Бруснике систематизацией и исследованиями. А потом стал главным архитектором. Я понял, что исследования исследованиями, но нужна реализация, особенно в планировках, это надо руками делать.
 

Вы очень хорошо говорите по-русски. Почему вы приняли решение приехать в Россию, жить здесь?

Я выучил язык в практике, благодаря книгам. Поэтому у меня есть какой-то сленг. Моя жена уже 20 лет не живет в России, поэтому у нее старомодный русский язык, а у меня современный.

Первый раз я приехал в Россию в 1992 году, по гранту для молодых архитекторов. Я приехал в Россию, потому что в тот момент Россия была очень модной на Западе. Все газеты писали о ней, и для меня это было очень романтично. Это с одной стороны. С другой – мне было безумно интересно, что происходит с архитектурой в момент перехода из одной системы в другую, как влияют коммунизм, капитализм на архитектуру. Это до сих пор меня интересует, потому что это связь экономики и общественного строя с архитектурой. Может быть, поэтому я не стал в Голландии архитектором сразу, потому что другие люди более художественно образованные, чем я. Но мне очень интересно, как выглядит дом. Если я его рисую красным, и за красным цветом должен быть черный – у меня нет аргументов. Я не такой художник, который говорит: «Это должно быть так, потому что…» И я стал издателем. Сейчас я понимаю, что это и есть возможность найти какой-то эффективный путь в архитектуре. И я считаю, что не должен заниматься фасадами, для фасадов у нас всегда будут приглашенные архитекторы. Я занимаюсь только градостроительством, планировкой, всем, что связано с пространством. Я не хочу браться за то, как здание окончательно выглядит, это не мое.
 

Вы выбрали Бруснику или Брусника выбрала вас?

Я был очень рад, что нашел Бруснику, потому что у меня и раньше были разговоры с девелоперами, которые меня приглашали что-то делать. Они не понимали меня, говорили: «Что это? Искусство что ли?» Есть такая компания «Пик» в Москве. Гордеев там еще не был, но были очень глупые люди, которые думали, что это какое-то искусство, когда я делал презентацию. Поэтому конечно, я был очень рад, что нашел Бруснику. Очень смешно получилось. Мне позвонила девушка-headhunter. Она сказала, что есть какая-то компания не в Москве, которая ищет генерального директора. Я сказал, что не буду переезжать в Россию, я живу в Амстердаме. Но когда она начала рассказывать, чего хотят, я сказал, свяжитесь с ними, потому что меня эта тема очень интересует. Одновременно они работали с голландскими архитекторами, которых я тоже хорошо знаю. Они тоже говорили, что хотят систематизировать наш опыт. Они сказали, что надо идти к Барту Голдхоорну, потому что он этим занимается. Так получилось, что мы очень рады были друг друга найти, потому что шли к одной точке, но с разных сторон.
 

Когда вы пообщались с Алексеем Круковским, какие у вас возникли мысли о том, что такое Брусника?

Я зарабатываю деньги, чтобы делать журнал, а не наоборот. А он зарабатывает деньги, чтобы делать хороший продукт. Чтобы делать продукт, который имеет значение, который будет влиять на развитие архитектуры, градостроительства, развитие российских городов. Это его глубокая мотивация, и у меня то же самое. Это, конечно, очень важно.
 

Система домостроения, используемая в России, устарела. Современная промышленность ушла дальше простой штамповки. Архитектурное сообщество закрыло на это глаза. Я здесь вижу нишу

Но, скорее всего, при таком подходе маржа вас как застройщика чуть ниже, чем у тех, кто не занимается этим, а просто толкают квадратные метры?

Я вчера говорил с заместителем главного архитектора Екатеринбурга, который мне рассказал, как проходят встречи екатеринбургских девелоперов. Есть какой-то клуб. И он сказал, что Брусника туда абсолютно не вписывается, потому что девелоперы хвастаются не тем, что построили, а тем, что получили самую большую маржу. Это их цель, это их гордость.
 

Над каким регионом вы сейчас работаете?

В Подмосковье есть один проект. В Екатеринбурге я делал достаточно большой градостроительный проект: новый район, на месте одноэтажных деревянных домов. Есть несколько проектов в Новосибирске. Много разных.
 

Вы часто встречались с Винни Массом?

Я с ним учился.
 

Дело в том, что Алексей Николаевич меня с ним лично познакомил. Я летал в Роттердам к нему в офис. Мы с ним беседовали два часа, он был на обложке нашего журнала. Он же здесь в России год был куратором «Стрелки». Что вы о нем скажете?

Это, конечно, гениальный человек. Мало таких людей, у которых есть талант претворять проекты в жизнь. Я и другие люди, которые с ним учились, называем его Куппи Масс, потому что много идей, которые у него есть, он берет от других. Это тоже талант. Кто-то придумал что-то очень оригинальное, но не может это реализовать. И через две недели он слышит, что Винни Масс на какой-то встрече говорит, вот надо так-то сделать. Его талант именно в переводе идеи в реальность.
 

Вы говорили про одинаковые планировки в разных городах, в разных домах. Это что – печать советской системы?

Раньше я тоже считал, что каждый дом должен проектироваться отдельно, потому что все места разные, каждый человек уникален и так далее. Я приехал в Россию и пытался всех убедить, что так надо делать. Но в определенный момент я понял, что, несмотря на всю пропаганду в журналах, ничего такого не происходит. И я решил еще раз обдумать всё, изучил мир и понял, что очень легко найти типовое домостроение. По всему миру, кроме Западной Европы, это есть. Это не умирающий опыт, нет, он очень актуален и везде применяется. Это очень рационально. Отрицать это – не решение проблемы. Решение – подумать, как мы можем делать хорошее жилье, например, в России.

Я понял, что система домостроения, которая до сих пор в России используется, ужасно устарела. Это как первое поколение промышленности: один тип, который повторяется тысячи раз. Если смотреть на современную промышленность, она уже ушла гораздо дальше, чем просто штамповка. Архитектурное сообщество закрыло на это глаза и занималось искусством. Поэтому я здесь вижу некую нишу. И сегодня есть IT, которые могут проектирование совершенно по-другому организовать. Это огромная возможность делать умное типовое домостроение, именно на уровне планировки квартир.
 

Значит ли это, что Брусника пойдет по этому пути?

Да. Мы сейчас работаем над созданием каталога таких планировок. Если сейчас в домах для одной секции один план, я предлагаю секции, где пять разных планировок. Мы можем так делать огромное количество разных квартир. Остальные не делают этого из-за отсутствия времени и типовых планировок.
 

Когда я был в Роттердаме, я узнал, что город был стерт с лица Земли во время Второй мировой войны. Когда она закончилась, был брошен клич архитекторам по всему миру, что они могут прийти и воплотить здесь свои смелые задумки. Это правда?

Ну не всего мира. Это были в основном голландские архитекторы.
 

Когда я гулял по Роттердаму, я увидел много всего разного, но всё равно создавалось ощущение чего-то живого. Не колючий, не эклектичный город, богатый и самобытный. Таким его и мечтали сделать: разным, но интересным?

Ну да. Там было не так, конечно, «делайте, что хотите», была и концепция. Архитекторы поменяли городской центр, но не без структуры. Надо сказать, что там есть части, построенные более консервативными архитекторами.
 

А какой ваш любимый город в Голландии?

Амстердам.
 

Вы поездили по Тюмени. Как она вам?

Она хаотична. Я снимаю квартиру на улице Достоевского, это, конечно… Перемешаны одноэтажные деревянные дома с большими кирпичными зданиями. Нет чувства общности. Какой-то хаос.
 

Как вы думаете, это надолго? И поправимо ли?

Дома большие и новые. Они стоят и будут стоять. Поэтому – достаточно тяжело.

*источник: журнал tmn №34 (сентябрь–ноябрь 2017)

Беседовал: Валерий Гут
Текст: Ольга Долгих
Фото: Пресс-служба компании Брусника